Этого человека гитлеровская тайная полиция – гестапо – тщетно разыскивала вплоть до окончательного разгрома нацистского Рейха. В Австрии и Германии он был известен под именем Александра Эрдберга, но на самом деле его звали Александр Коротков. Вся его жизнь и все помыслы были отданы служению Родине. Он принадлежал к тем немногим сотрудникам советской внешней разведки, кто прошел все ступени служебной карьеры и стал одним из ее руководителей.

ТЕННИСИСТ-ЭЛЕКТРОМЕХАНИК

Родился Александр Михайлович 22 ноября 1909 года в Москве. Незадолго до рождения Саши его мать, Анна Павловна, разошлась с мужем и уехала от него в Москву из Кульджи, где супруг в то время работал в Русско-Азиатском банке. Александр никогда не видел своего отца, с которым после развода мать порвала всякие связи.

Став весьма приличным теннисистом, молодой рабочий время от времени выполнял роль спарринг-партнера для довольно известных чекистов на знаменитых динамовских кортах на Петровке. Именно здесь, на кортах, осенью 1928 года к Александру подошел помощник заместителя председателя ОГПУ Вениамин Герсон и предложил ему место электромеханика по лифтам в хозяйственном отделе Лубянки. Так Коротков начал обслуживать лифты главного здания советских органов госбезопасности.

Через год на смышленого и грамотного парня обратило внимание чекистское руководство: он был принят на службу делопроизводителем в самый престижный отдел ОГПУ – Иностранный (так в ту пору называлась советская внешняя разведка), а уже в 1930 году назначен помощником оперативного уполномоченного ИНО. Следует отметить, что Александр пользовался серьезным уважением в среде чекистской молодежи: его несколько раз избирали членом бюро, а затем и секретарем комсомольской организации отдела.

За пару лет работы в ИНО Коротков полностью освоился со своими служебными обязанностями. Его способности, образованность, добросовестное отношение к работе нравились руководству отдела, которое приняло решение использовать Александра на нелегальной работе за рубежом.

ПЕРВЫЕ ШАГИ

Знаменитой ШОН – Школы особого назначения – для обучения закордонных разведчиков тогда еще не существовало. Сотрудников для направления за границу готовили в индивидуальном порядке, без отрыва от основной работы.

Главным, конечно, было изучение иностранных языков – немецкого и французского. Занятия велись по несколько часов кряду по завершении рабочего дня, а также в выходные и праздничные дни.

Немецкий Короткову преподавал бывший гамбургский докер, участник восстания 1923 года, коммунист-политэмигрант, работавший в Коминтерне. Он рассказывал о традициях и обычаях немцев, нормах поведения на улице и в присутственных местах. Даже счел необходимым посвятить Александра во все тонкости так называемой ненормативной лексики.

Таким же знатоком был и преподаватель французского. Он привнес в процесс обучения новинку – грампластинки с записями популярных парижских певиц и шансонье.

Затем пошли дисциплины специальные: занятия по выявлению наружного наблюдения и ухода от него, вождение автомобиля.

По окончании подготовки Александр Коротков получил назначение в нелегальную разведку и был направлен в свою первую зарубежную командировку. В 1933 году молодой разведчик выехал в Париж.

Путь Александра во французскую столицу лежал через Австрию. В Вене он сменил советский паспорт на австрийский, выписанный на имя словака Районецкого, а свое пребывание в австрийской столице использовал для углубленного изучения немецкого языка. В дальнейшем он так и не освоил классического немецкого произношения и всю жизнь говорил по-немецки как коренной венец.

Через три месяца «словак Районецкий» приехал в Париж и поступил в местный радиотехнический институт. Во французской столице Коротков работал под руководством резидента НКВД Александра Орлова – аса советской разведки, профессионала высочайшего класса. Он доверил Короткову разработку одного из молодых сотрудников знаменитого 2-го бюро французского Генерального штаба (военная разведка и контрразведка), привлекал к другим важным операциям.

Из Парижа Коротков по заданию Центра выезжал с ответственными миссиями в Швейцарию и нацистскую Германию, где работал с двумя ценными источниками советской внешней разведки. Однако вскоре в нелегальной резидентуре НКВД во Франции произошел провал: французская контрразведка заинтересовалась контактами молодого иностранца в «кругах, близких к Генеральному штабу». В 1935 году Александр вынужден был возвратиться в Москву.

Пребывание Короткова на родине оказалось кратковременным, и уже в 1936 году его направляют на работу по линии научно-технической разведки в нелегальную резидентуру НКВД в Третьем рейхе. Здесь он вместе с другими разведчиками активно занимается получением образцов вооружений вермахта. Эта его деятельность получила высокую оценку в Москве.

В декабре 1937 года из Центра поступает новое распоряжение. Коротков возвращается на нелегальную работу во Францию для выполнения ряда конкретных разведывательных заданий.

После аншлюса Австрии и Мюнхенского сговора Англии, Франции, Италии и Германии, фактически отдавших осенью 1938 года Чехословакию на растерзание нацистской империи, в Европе все острее ощущалась близость широкомасштабной войны. Но куда направит Гитлер немецкие войска: на запад или на восток? Возможно ли заключение очередного соглашения между Берлином, Лондоном и Парижем на антисоветской основе? Каковы дальнейшие планы западных государств в отношении СССР? Москва ждала ответа на эти вопросы. Перед резидентурой советской разведки во Франции ставится сложная задача вскрыть истинные намерения правящих кругов Запада, в том числе французских и германских, в отношении нашей страны.

В Париже Коротков работает до конца 1938 года. За успешное выполнение заданий Центра он повышается в должности и награждается орденом Красного Знамени.

«НОВОГОДНИЙ ПОДАРОК»

По возвращении в Москву разведчика ожидал неприятный сюрприз. 1 января 1939 года Лаврентий Берия, недавно возглавивший Наркомат внутренних дел, пригласил на совещание сотрудников внешней разведки. Вместо новогодних поздравлений нарком фактически обвинил всех разведчиков, возвратившихся из-за кордона, в предательстве, в том, что они являются агентами иностранных спецслужб. В частности, обращаясь к Александру Короткову, Берия сказал:

– Вы завербованы гестапо и поэтому увольняетесь из органов.

Коротков побледнел и стал горячо доказывать, что никто не сможет его завербовать и что он как патриот Родины готов отдать за нее жизнь. Впрочем, на Лаврентия Павловича это не произвело впечатления...

...Сейчас трудно сказать, чем было вызвано такое отношение Берии к Короткову. Возможно, негативную роль сыграло то, что на работу в органы госбезопасности он был принят по рекомендации Вениамина Герсона, бывшего личного секретаря Генриха Ягоды – одного из предшественников нынешнего наркома внутренних дел. И Герсон, и Ягода были объявлены врагами народа и расстреляны.

Не исключено также, что другим поводом к увольнению разведчика могла стать его работа в первой командировке в Париже под руководством резидента НКВД Александра Орлова, который затем возглавлял агентурную сеть НКВД в республиканской Испании. Перед угрозой расстрела он отказался возвратиться в Москву, бежал и в конце 1937 года перебрался на жительство в США. По-видимому, только полученная Коротковым высокая государственная награда спасла его от репрессий.

Впрочем, Коротков не стал гадать о причинах своего отстранения от дел и пошел на беспрецедентный по тем временам шаг. Александр пишет письмо на имя Берии, в котором просит пересмотреть решение о своем увольнении. В послании он подробно излагает оперативные дела, в которых ему довелось участвовать, и подчеркивает, что не заслужил недоверия. Коротков прямо говорит о том, что не знает за собой проступков, могущих быть причиной «отнятия у него чести работать в органах».

И случилось невероятное. Берия вызвал к себе разведчика для беседы и подписал приказ о его восстановлении на работе.

И СНОВА ЗА ГРАНИЦЕЙ

Заместитель начальника 1-го отделения внешней разведки лейтенант госбезопасности Коротков сразу же направляется в краткосрочные командировки в Норвегию и Данию. Он получает задание восстановить связь с рядом законсервированных ранее источников и успешно с ним справляется.

В июле 1940 года Коротков выехал в командировку в Германию сроком на один месяц. Однако вместо месяца он провел в немецкой столице полгода, а затем был назначен заместителем резидента НКВД в Берлине Амаяка Кобулова, родного брата заместителя наркома госбезопасности Богдана Кобулова.

Разведчик восстановил связь с двумя ценнейшими источниками резидентуры – сотрудником разведотдела люфтваффе «Старшиной» (Харро Шульце-Бойзен) и старшим правительственным советником имперского Министерства экономики «Корсиканцем» (Арвид Харнак).

Коротков одним из первых понял неизбежность войны. Поскольку Амаяк Кобулов не хотел и слышать о приближающейся опасности, Коротков в марте 1941 года обратился с личным письмом на имя Берии. Ссылаясь на информацию «Корсиканца» о подготовке немцами агрессии против СССР весной этого года, Коротков подробно аргументировал свою позицию, приведя данные о военных приготовлениях Германии. Разведчик попросил Центр перепроверить эту информацию через другие источники.

Из Москвы не последовало никакой реакции. Спустя месяц Коротков инициировал письмо берлинской резидентуры в Центр с предложением немедленно приступить к подготовке надежных агентов к самостоятельной связи с Москвой на случай войны. С согласия Центра он передал радиоаппаратуру группе немецких агентов во главе с «Корсиканцем» и «Старшиной». Позднее они станут известными как руководители разветвленной разведывательной сети «Красная капелла».

17 июня в Москву поступила телеграмма, составленная Коротковым на основании информации, полученной от «Старшины» и «Корсиканца». В ней, в частности, говорилось: «Все военные приготовления Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены и удара можно ожидать в любое время».

В тот же день нарком госбезопасности Всеволод Меркулов и начальник внешней разведки Павел Фитин были приняты Сталиным, которому они доложили спецсообщение из Берлина. Сталин приказал тщательно перепроверить всю поступающую из немецкой столицы информацию относительно возможного нападения Германии на СССР.

За три дня до начала Великой Отечественной войны оперативный работник Берлинской резидентуры Борис Журавлев встретился с другим ценным источником – сотрудником гестапо «Брайтенбахом» (Вилли Леман). На встрече взволнованный агент сообщил, что война начнется через три дня. В Москву ушла срочная телеграмма, ответа на которую так и не последовало.

Александр Михайлович Коротков

В ПОРУ ВОЕННОГО ЛИХОЛЕТЬЯ

Нелегал по фамилии Эрдберг, он же Александр Коротков

Войну Коротков встретил в Берлине. Подвергаясь серьезной опасности, он сумел выйти из советского посольства, заблокированного гестапо, и дважды – 22 и 24 июня – конспиративно встретиться с «Корсиканцем» и «Старшиной», передать им уточненные инструкции по использованию радиошифров, деньги на ведение антифашистской борьбы и высказать рекомендации относительно развертывания активного сопротивления нацистскому режиму.

Прибыв в Москву в июле 1941 года транзитом через Болгарию и Турцию с эшелоном советских дипломатов и специалистов из Германии, а также Финляндии и других стран – сателлитов Третьего рейха, Коротков был назначен начальником германского отдела внешней разведки, который занимался проведением операций не только в самой нацистской империи, но и в оккупированных ею европейских странах. При непосредственном участии Короткова была создана специальная разведывательная школа для подготовки и заброски в глубокий тыл врага нелегальных разведчиков. Возглавляя отдел, он одновременно был и одним из преподавателей этой школы, обучавших слушателей разведывательному мастерству. Во время войны Коротков неоднократно вылетал на фронт. Там, переодетый в немецкую форму, он под видом военнопленного вступал в разговоры с захваченными нашими войсками офицерами вермахта. В ходе этих бесед ему нередко удавалось получать важную информацию.

В ноябре–декабре 1943 года полковник Коротков в составе советской делегации находился в Тегеране, где проходила встреча «большой тройки» – руководителей стран антигитлеровской коалиции Сталина, Рузвельта и Черчилля. Поскольку советской разведкой была получена достоверная информация о готовящемся немецкими спецслужбами покушении на участников встречи, подтвержденная английской разведкой, Коротков, возглавляя в иранской столице оперативную группу, занимался обеспечением безопасности лидеров СССР, США и Великобритании.

В том же году Коротков дважды побывал в Афганистане, где советская и английская разведки ликвидировали нацистскую агентуру, готовившую профашистский переворот и намеревавшуюся втянуть страну в войну против СССР. В годы Великой Отечественной Коротков несколько раз вылетал в Югославию для передачи маршалу Иосипу Броз Тито посланий советского руководства. Ему приходилось также неоднократно отправляться за линию фронта или в прифронтовую полосу, чтобы на месте разобраться в сложной обстановке и оказать практическую помощь разведывательным группам, заброшенным в тыл врага.

В самом конце войны, когда разгром Третьего рейха стал очевидным, Короткова вызвал к себе заместитель наркома госбезопасности Иван Серов и поручил ему важное задание. Он сказал Александру Михайловичу:

«Отправляйся в Берлин, где тебе предстоит возглавить группу по обеспечению безопасности немецкой делегации, которая прибудет в Карлсхорст для подписания акта о безоговорочной капитуляции Германии. Если ее глава фельдмаршал Кейтель выкинет какой-либо номер или откажется поставить свою подпись, ответишь головой. Во время контактов с ним постарайся прощупать его настроения и не пропустить мимо ушей важные сведения, которые, возможно, он обронит».

Коротков успешно справился с заданием. На знаменитой фотографии, запечатлевшей момент подписания нацистским фельдмаршалом Акта о безоговорочной капитуляции Германии, он стоит за спиной Кейтеля. В мемуарах, написанных в тюрьме Шпандау в ожидании приговора Нюрнбергского трибунала, Кейтель отметил: «К моему сопровождению был придан русский офицер; мне сказали, что он обер-квартирмейстер маршала Жукова. Он ехал в машине со мной, за ним следовали остальные машины сопровождения».

Напомню: со времен Петра I генерал-квартирмейстер русской армии возглавлял ее разведывательную службу.

В ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ

Сразу же после войны Коротков был назначен резидентом внешней разведки во всей Германии, разделенной на четыре оккупационные зоны. В Карлсхорсте, где размещалась резидентура, он занимал официальную должность заместителя советника Советской военной администрации. Центр поставил перед ним задачу выяснить судьбу довоенных агентов советской разведки, а с теми, кто уцелел в военном лихолетье, возобновить работу. Разведчикам, возглавляемым Коротковым, удалось выяснить трагическую судьбу «Старшины», «Корсиканца», «Брайтенбаха», погибших в застенках гестапо, а также встретиться с сумевшим выжить военным атташе Германии в Шанхае «Другом» и многими другими бывшими источниками. Советская разведка восстановила также контакт с агентом в ближайшем окружении фельдмаршала Листа, который всю войну ожидал связи с курьером НКВД.

В 1946 году Александр Михайлович был отозван в Центр, где стал заместителем начальника внешней разведки и одновременно возглавил ее нелегальное управление. Он имел непосредственное отношение к направлению в США нелегального резидента «Марка» (Вильяма Фишера), известного широкой публике под именем Рудольфа Абеля. Коротков возражал против командировки в США вместе с ним радиста резидентуры карела Рено Хейханена, испытывая к нему недоверие, однако руководство внешней разведки не согласилось с его доводами. Оперативное чутье не подвело Александра Михайловича: Хейханен действительно оказался предателем и выдал американской контрразведке «Марка» (в начале 1960-х годов Хейханен погиб в США под колесами автомобиля).

Лично знавшие Александра Михайловича ветераны разведки вспоминают, что ему было свойственно нестандартное оперативное мышление и желание избегать привычных штампов в работе. Так, общаясь по долгу службы в основном с начальниками отделов и управлений и их заместителями, Коротков одновременно продолжал дружить и с рядовыми сотрудниками разведки. Вместе с ними он выезжал на рыбалку, за грибами, с семьями ходили в театр. Александра Михайловича всегда интересовало мнение рядовых сотрудников разведки о мерах руководства по совершенствованию ее деятельности. Причем это были именно дружеские отношения, лишенные подобострастия и лести. Коротков не кичился своим генеральским званием, был прост и одновременно требователен в общении с подчиненными.

Вспоминая о своей первой встрече с Александром Михайловичем, замечательная разведчица-нелегал Галина Федорова писала:

«С необыкновенным волнением вошла я в кабинет начальника нелегальной разведки. Из-за большого стола в глубине кабинета энергично поднялся высокий широкоплечий мужчина средних лет и с приветливой улыбкой направился мне навстречу. Обратила внимание на его мужественное, волевое лицо, сильный подбородок, волнистые каштановые волосы. Одет он был в темный костюм безупречного покроя. Пронизывающий взгляд серо-голубых глаз устремлен на меня. Говорил низким, приятным голосом, с доброжелательностью и знанием дела.

Беседа была обстоятельной и очень дружелюбной. На меня произвели большое впечатление его простота в общении, располагающая к откровенности манера вести беседу, юмор. И, как мне показалось, когда бы он захотел, мог расположить к себе любого собеседника».

В 1957 году генерал Коротков получил назначение на должность уполномоченного КГБ СССР при Министерстве госбезопасности ГДР по координации и связи. Ему было доверено руководство самым большим представительским аппаратом КГБ за рубежом. Александру Михайловичу удалось установить доверительные отношения с руководством МГБ ГДР, в том числе с Эрихом Мильке и Маркусом Вольфом, с которым он познакомился во время войны в Москве. Он способствовал тому, что разведка ГДР стала одной из самых сильных в мире.

Аппарат представительства КГБ традиционно размещался в Карлсхорсте. Западногерманская контрразведка, воспользовавшись закупкой мебели для представительства, пыталась внедрить подслушивающую технику в кабинет Короткова, закамуфлировав ее в люстру. Эта попытка была вовремя пресечена благодаря высокопоставленному источнику советской разведки Хайнцу Фёльфе, занимавшему один из руководящих постов в самой западногерманской контрразведке. В дальнейшем эта закладка использовалась представительством КГБ для дезинформации спецслужб противника.

Генерал Коротков неоднократно встречался с Xайнцем Фёльфе и проводил его инструктажи. Первая их встреча состоялась в Австрии летом 1957 года и проходила в загородном ресторанчике под Веной на территории, отведенной для любителей пикника. Беседа разведчиков продолжалась практически весь световой день. Коротков подробно расспрашивал агента о внутриполитическом положении в Западной Германии, расстановке сил внутри правительства и политических партий страны, влиянии американцев на принятие политических решений, ремилитаризации ФРГ. В своей книге «Мемуары разведчика», вышедшей в 1985 году, Фёльфе, вспоминая Александра Михайловича, писал:

«Я хорошо помню генерала Короткова. Во время наших встреч в Берлине или Вене мы часто вели с ним продолжительные диспуты о внутриполитической обстановке в ФРГ. Его отличный немецкий язык, окрашенный венским диалектом, его элегантная внешность и манеры сразу же вызвали у меня симпатию. Он хорошо ориентировался в различных политических течениях в Федеративной Республике. Не раз мы с ним горячо спорили, когда он выражал свои опасения по поводу возникновения и распространения праворадикальных группировок в ФРГ. Тогда я не разделял его мнения. Очень жаль, что сейчас я уже не могу сказать ему, насколько он был прав».

В июне 1961 года, за два с половиной месяца до сооружения Берлинской стены, Коротков был вызван на совещание в ЦК КПСС в Москву. Накануне совещания состоялась его предварительная беседа с тогдашним председателем КГБ Александром Шелепиным. Бывший комсомольский вожак в беседе с разведчиком не согласился с его оценкой происходящих в Германии событий и пригрозил уволить его из разведки после завершения совещания в ЦК КПСС. Отправляясь на следующий день на Старую площадь, Коротков сказал жене, что, возможно, вернется домой без погон или вовсе не придет, поскольку Шелепин настроен решительно и не терпит возражений.

Против его ожиданий, совещание согласилось с оценками разведчика ситуации в Германии. Шелепин, видя, что позиция Короткова совпадает с мнением большинства, от выступления отказался.

Желая снять нервный стресс, Коротков прошелся пешком по улицам города, а затем поехал на стадион «Динамо» поиграть в теннис. На корте, нагнувшись за мячом, он почувствовал острую боль в сердце и упал без сознания. Срочно вызванный врач констатировал смерть от разрыва сердца. Замечательному разведчику было тогда немногим более 50 лет.

За большие заслуги в деле обеспечения государственной безопасности генерал-майор Коротков был награжден орденом Ленина, шестью (!) орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, двумя орденами Красной Звезды, многими медалями, а также нагрудным знаком «Почетный сотрудник госбезопасности». Его труд был отмечен высокими наградами ряда зарубежных государств. 

Похоронен выдающийся советский разведчик, король нелегалов в Москве на Новодевичьем кладбище. 

Автор Владимир Сергеевич Антонов - ведущий эксперт Кабинета истории внешней разведки